Взращение грехов - Страница 39

— Мужчинам легче, — задумчиво произнесла она, — вам легко передвигаться по этому пространству, менять города, страны, континенты, заводить новые знакомства и легко их забывать. Нам труднее. Вы же понимаете, насколько женщине бывает труднее. К тому же я не так легко схожусь с людьми.

— Нужно, чтобы вас залили водой, — пошутил Дронго.

— Видимо, да, — согласилась она, — иначе я бы никогда к вам не поднялась. Но мне еще предстоит ехать на машине завтра целый день. И поэтому нужно было принять душ. Извините, что я вас побеспокоила. Сейчас понимаю, как некорректно я поступила.

— Ничего страшного. Если бы не вы, я бы никогда не познакомился с этой дежурной и не узнал нравы в местных провинциальных гостиницах.

— Вы думаете, этот опыт чего-то стоит?

— Любой опыт чего-то стоит, — сказал он.

— Я сейчас переоденусь и уйду, — предложила Инна.

— Нет, — сказал Дронго, — не нужно. Уже полночь. До шести часов утра осталось не так много времени. Я думаю, что вам нужно лечь и немного поспать. У меня две кровати, на второй никто не отдыхал.

— Я заметила, — кивнула Инна. — А когда вы отсюда уезжаете?

— Не знаю. Может, через день, может, через два. А может, через три. Пока не знаю.

— Через три нельзя, — лукаво заметила Инна, — придется выполнять обещание, которое вы дали дежурной.

— Ничего. Как-нибудь вывернусь. Объясню, что тяжело заболел туберкулезом или бубонной чумой. Повешу табличку, чтобы не входили. В общем, как-нибудь отобьюсь.

— Смешно, — она задумчиво провела рукой по ручке кресла. Затем подняла голову: — Можно я задам вам личный вопрос?

— Задавайте.

— Я столько про вас слышала. Столько разных легенд и небылиц. Даже не знаю, с чего начать. Это правда, что однажды где-то в Европе вас спасла женщина? Она подставила себя вместо вас под пулю убийцы. Верно?

— Почти, — сказал Дронго, не меняясь в лице, — но это достаточно больно, чтобы каждый раз об этом вспоминать.

— Извините.

— Нет, ничего. Прошло уже много лет.

— Как странно. Я никогда не думала, что смогу вот так, лично, увидеть вас и переговорить с вами. До сих пор не верю, что это именно вы.

— Вам рано вставать, — напомнил Дронго, — ложитесь спать, а в шесть часов утра я вас разбужу. И не беспокойтесь. Я проснусь без будильника. Если хотите, я выйду, чтобы вы могли лечь.

— Не нужно. Можете отвернуться. — Он отвернулся. Она сняла свой халат и проскользнула в постель. Накрылась одеялом.

— Все, — сказала она, — вы можете ложиться.

— Я все равно не усну до утра, — ответил Дронго, — спите. Я прилягу здесь и просмотрю сегодняшние газеты. Я еще не успел их прочесть. Общий свет я выключу, оставлю только свой светильник.

— Спасибо. Спокойной ночи. — Она повернулась к нему спиной.

— Спокойной ночи, — он взял газету и, стараясь не шуршать страницами, начал читать. На одеяло он лег в брюках и в рубашке, чтобы не раздеваться в ее присутствии.

Молчание длилось недолго.

— Как ее звали? — неожиданно спросила Инна, не оборачиваясь к нему.

— Кого? — он не сразу понял, о ком она спрашивает.

— Ту женщину, которая вас спасла.

Он молчал.

— Вы не хотите говорить?

— Ее звали Натали, — ответил Дронго, убирая газету.

Она повернулась к нему. Надела очки, чтобы увидеть выражение его лица.

— Вы ее любили?

— Да.

Он сам не понимал, почему отвечает на вопросы. Но осознавал, что ему нужны эти вопросы, а ей нужны его ответы. Такая неожиданная встреча двух абсолютно чужих людей, когда один что-то слышал о другом, а другой никогда даже не представлял себе существования первого.

— И больше никого не любили? — спросила она.

— Любил, — честно признался он, — хотя всегда помнил Натали. И всех остальных, кого я любил. Их было не так много. Хотя женщин, с которыми я встречался, было достаточно. Но это были просто встречи.

— Вы женаты?

— Да.

— Вы ее любите?

— Думаю, что да. Но в этом случае важно, чтобы она любила меня. И даже терпела. Что она, собственно, и делает. Очевидно, в отношениях со мной важны не только любовь, но и терпение, понимание. Возможно, я слишком сложный и непредсказуемый человек.

— Вы не живете вместе? — Каким-то неведомым образом она поняла, что именно он хочет сказать.

— Не живу. Я боюсь подставлять свою семью под свою работу. И поэтому я встречаюсь с ними не так часто.

— Вы скучаете без нее?

— Да. Без нее и без детей.

— И все равно не возвращаетесь к ним?

— Я всегда с ними. Но стараюсь не нагружать их своими проблемами.

Она привстала, села. Они разговаривали, не глядя друг на друга.

— Почему? — спросила она. — Почему человек не может быть просто счастлив? Почему любое счастье приходит к нам через преодоление?

— Наверно, так и должно быть. Счастье слишком эфемерное понятие, слишком зыбкое ощущение, чтобы оно всегда оставалось вместе с вами. Когда человек счастлив, он этого не понимает.

— А мне кажется, что я никогда не испытывала этого чувства, — призналась Инна, — ни тогда, когда выходила замуж, ни тогда, когда рожала дочь. Не знаю, может, я не помню. Но мне кажется, что я никогда не испытывала этого чувства.

— Значит, у вас все еще впереди, — задумчиво произнес он.

— Вы встречали в своей жизни законченных негодяев. Как вы думаете, вообще существуют такие люди?

— Думаю, что нет. В каждом человеке есть нечто божественное, возможно, это его душа. И самый отъявленный мерзавец все равно несет в себе этот свет. Хотя иногда встречал таких людей, что казалось, никакой свет не может пробиться в их души.