Взращение грехов - Страница 47

К оглавлению

— Почему завтра? — не понял Дронго. — У меня назначена встреча на сегодня.

— С кем назначена? — уточнил явно запыхавшийся дежурный офицер.

— С подполковником Кичинским, — ответил Дронго.

Офицер замер, помолчал. Затем неожиданно спросил:

— У вас документы с собой?

— У меня есть удостоверение помощника адвоката, — сказал Дронго, доставая удостоверение.

Офицер взял его книжку, внимательно прочел. Но не вернул.

— Что происходит? — спросил Дронго. — Вы можете мне объяснить, что здесь происходит?

— Да, — кивнул дежурный офицер, — у нас ЧП. Полчаса назад в своем кабинете застрелился начальник уголовного розыска подполковник Кичинский. Как раз тот человек, с которым вы должны были встретиться. Извините, но вам придется задержаться.

— Не может быть, — произнес Дронго, — этого просто не может быть.

Глава 17

Его действительно задержали. Через час здесь уже было все руководство города, прокуратуры, милиции, ФСБ. Все новые и новые руководители различных ведомств и городских служб подъезжали к зданию УВД. Казалось, что этот поток машин никогда не закончится. Он сидел в дежурной части и ждал, когда наконец его позовут. Было уже без пятнадцати десять, когда его наконец позвали. В кабинете начальника УВД стояла зловещая тишина. За столом сидело сразу несколько мужчин. Еще четверо расселись на стульях. Очевидно, среди этих людей было все руководство города и все руководители правоохранительных служб.

— Кто вы такой? — устало спросил начальник УВД. Он был в темно-синем красивом костюме. Галстук он успел снять. Его вызвали прямо с банкета, который устраивался в честь его супруги. Поэтому начальник городского УВД был явно не в настроении. К тому же застрелился один из лучших его офицеров, причем сделал это в своем кабинете, оставив непонятную записку, где просил прощения у близких и родных людей. Начальник УВД уже осознал, что это самоубийство станет роковым препятствием для его дальнейшей карьеры. И поэтому сидел с бледным выражением лица, готовый сорвать свою злость на ком угодно.

— Я звонил господину Кичинскому из Новгорода, — пояснил Дронго, — и мы с ним разговаривали. Это легко проверить по моему телефону. Или по телефону погибшего. И мы договорились сегодня встретиться. Но я немного опоздал. А когда пришел сюда, то выяснил, что Геннадий Львович застрелился. Хотя я до сих пор не знаю, как это произошло.

— Вошел в свой кабинет и застрелился, — недовольно сообщил начальник УВД. — Я только не понимаю, почему? Почему, договариваясь с вами о встрече, он неожиданно изменил свое решение, взял свое табельное оружие и пустил себе пулю в висок. Какая глупость. Он был одним из самых порядочных и достойных офицеров нашего управления. Вы не можете нам помочь?

— Как он погиб? — поинтересовался Дронго.

— Попрощался с товарищами и сослуживцами, которые решили, что он собирается ехать домой. Затем вошел в свой кабинет, написал записку родным. Попросил у них прощения за свой поступок. И затем, надев китель с орденами и медалями, который, очевидно, привез из дома, взял свой пистолет и застрелился.

— Что именно он написал? — уточнил Дронго.

— «Простите, что совершаю такой поступок, — сказал начальник УВД, читая записку самоубийцы, — у меня не осталось больше никаких сил. Прощайте». Вот, собственно, и все. Ничего другого там сказано не было. Поэтому мы решили вас задержать, чтобы вы сумели объяснить нам это загадочное самоубийство.

— Простите, что я спрашиваю. Ему не могли помочь?

— Кто? — гневно прохрипел начальник УВД. — Кто мог в него стрелять, если он заперся изнутри и после первого выстрела был уже мертв? Сотрудники выломали дверь в его кабинете и нашли своего начальника уже мертвым. Сейчас мы отрабатываем различные версии его самоубийства. Но ничего не можем понять.

— Я тоже ничего не понимаю, — сказал Дронго.

— Вы действительно помощник адвоката? — уточнил другой мужчина, тоже в штатском. Это был руководитель областного ФСБ.

— Нет, — ответил Дронго, — это лишь камуфляж. На самом деле я эксперт по вопросам преступности. Меня обычно называют Дронго.

— Тот самый Дронго? — невольно вырвалось у начальника УВД. Он взглянул на сидевшего рядом руководителя ФСБ. Контрразведчик пожал плечами. Он никогда не слышал о таком человеке.

— Мы разместим вас в нашей ведомственный гостинице, — предложил начальник УВД, — чтобы мы могли завтра поговорить на свежую голову. Если у вас есть какие-то сомнения или мысли, можете высказать их прямо сейчас.

— Я ничего не понимаю, — повторил Дронго, — мы должны были с ним увидеться, поговорить. А вместо этого я прихожу сюда и узнаю, что он пустил себе пулю в висок. Дело в том, что я приехал из Новгорода. Там произошло убийство заместителя начальника городской милиции полковника Степана Проталина. Я начинаю думать, что эти две страшные трагедии так или иначе связаны друг с другом. Хотя там было убийство, а здесь самоубийство. Но дело в том, что оба этих офицера много лет назад вместе воевали в Чечне.

— При чем тут это, — отмахнулся начальник УВД, — у нас половина офицеров прошла через войну в Чечне. В этом нет ничего удивительного. Я хочу знать, почему он решил так поступить. Что именно подтолкнуло его к самоубийству. И о чем вы с ним говорили? Может, вы ему что-то сообщили? Или сказали такую новость, из-за которой он решил стреляться? Хотя он был не кисейная барышня, а офицер милиции, начальник нашего уголовного розыска. Черт возьми, что он наделал? Как он мог так с нами поступить?