Взращение грехов - Страница 9

Он не подал им руки, лишь кивнув на прощание. Когда они вышли, Славин взглянул на Дронго:

— Что вы теперь скажете?

— Даже если у Тевзадзе был бы один шанс, то и тогда Савеличев не дал бы ему этого шанса, — ответил Дронго, — но, судя по всему, у этого обвиняемого пока нет и одного шанса из ста.

Глава 4

В следственный изолятор они приехали через полчаса. Дежурный долго и внимательно изучал документы обоих.

— Почему двое? — наконец спросил старший лейтенант. — У заключенного не может быть двух адвокатов.

— У заключенного может быть даже пять адвокатов, — терпеливо объяснил Славин, — столько, сколько он захочет. На адвокатов не может быть никаких ограничений. Ни на их количество, ни на их присутствие.

— Я не могу пропустить сразу двоих, — решил дежурный, — я сейчас вызову старшего, — он поднял трубку.

Через минуту к ним подошел молодой майор. Ему было не больше тридцати — тридцати пяти. Он внимательно выслушал дежурного, затем просмотрел документы.

— Где ваш паспорт? — спросил он Дронго. — У вас всего лишь удостоверение помощника адвоката. Этого недостаточно.

— У меня есть свой паспорт, — вмешался Славин, — а это мой помощник. Все документы оформлены в Московской коллегии адвокатов. И его удостоверение. Что вам еще нужно?

— Его паспорт, — потребовал майор.

— Для того чтобы войти в изолятор, достаточно удостоверения, — возражал Славин, — и у нас есть разрешение следователя, который ведет уголовное дело.

Майор нахмурился, задумался.

— Заходите по очереди, — предложил он, — нельзя заходить сразу двоим. Это неправильно.

— Он мой помощник, — напомнил Славин, — и я требую, чтобы меня пропустили на свидание к заключенному вместе с ним.

— Я бы к нему вообще никого не пускал, — неожиданно пробормотал майор. — И почему вы согласились его защищать? Я бы такого сразу расстрелял. Без суда и следствия. А ему адвоката присылают из Москвы. Да еще с помощником.

— Вы понимаете, что говорите? — забрал свои документы Славин. — Вы не имеете права так говорить. И не имеете права нас не пускать. Если обвиняемый и его адвокаты не ознакомятся с материалами дела до начала суда, его просто отложат. Получается, что вы сознательно затягиваете рассмотрение дела. Я сейчас позвоню прокурору. Или следователю.

— Не нужно никому звонить, — мрачно сказал майор, — проходите. Только учтите, что я обязательно доложу о вашем помощнике своему руководству.

— Докладывайте, — согласился Славин.

Они вошли в следственный изолятор, прошли металлоискатель.

— Сдайте ваши телефоны, — попросил майор.

— Мне всегда разрешали его проносить с собой, — возразил Славин.

— А сегодня нельзя, — отрезал майор, — и все металлические предметы тоже сдайте.

— Вам не кажется, что вы уже просто превышаете свои полномочия? — поинтересовался Славин. — И не имеете права требовать у нас наши телефоны.

— Тогда я вас не пропущу, — зло пообещал майор, — можете жаловаться.

— Возьмите наши телефоны, — предложил Дронго, сжимая локоть Славина. — Он ищет любой повод для скандала, — пояснил он Вячеславу, — не нужно спорить. В конце концов, он всегда может сказать, что нельзя проходить к заключенному именно сегодня. Объявить карантин или нечто в этом роде.

Славин отдал свой телефон, и они прошли дальше. В длинном коридоре было мрачно и темно. Им отвели последнюю комнату, в конце коридора. Дронго и Славин расположились на стульях в ожидании заключенного.

— Вот так всегда, — сказал Славин, — пользуются любой возможностью, чтобы меня унизить или оскорбить. Я лучше выйду узнаю, как они планируют организовать ознакомление с материалами дела. Нужно будет, чтобы Тевзадзе с ними знакомился и расписывался. Раньше это делали в прокуратуре, а сейчас, после создания нового следственного комитета, ничего не известно.

Он поднялся и вышел. Дронго остался один. Он увидел небольшую камеру, висевшую в углу, и усмехнулся. Конечно, по закону свидание заключенного с адвокатом должно проходить без свидетелей. И тем более без камеры, наблюдающей за ними. С другой стороны, руководство следственного изолятора всегда может объяснить это обстоятельство, мотивируя тем, что камеры установлены для помощи самим адвокатам, и они лишь наблюдают без включения звука. Что все равно будет нарушением. Но такие частности уже никого особенно не волнуют.

Дверь открылась, и вошедший сержант доложил, что привели заключенного. Дронго кивнул ему, разрешая ввести Тевзадзе. Сержант позвал заключенного. В комнату вошел мужчина среднего роста. Он был явно измучен, на лице были еще не зажившие ссадины. Пиджак и брюки на нем болтались, словно были взяты с чужого плеча. Он все время придерживал брюки, которые могли просто упасть. Дронго обратил внимание, что пуговицы на брюках были перешиты, чтобы они просто не упали без ремня. Темная рубашка была расстегнута. Он устало взглянул на Дронго, не высказывая удивления.

— Вы свободны, — разрешил сержанту Дронго.

Тот кивнул и вышел за дверь. Тевзадзе стоял у стола, глядя на незнакомца.

— Садитесь, — предложил Дронго.

Заключенный молча опустился на стул. Он даже не спросил — почему нет прежнего адвоката, кто сидит перед ним и почему его вызвали. Было видно, что ему все равно. Он достиг такой стадии усталости и опустошенности, что его уже ничто не могло удивить.

— Извините, что я не курю, — неожиданно сказал Дронго.

Тевзадзе изумленно взглянул на незнакомца, горько усмехнулся.